Серые стены, темное в темноте окно, за жалюзи, покрытыми слоем пыли, хлещет ледяной дождь. В квадратной комнате с предельно низким потолоком, покрытым пятнами гнили, среди полурасколотых дров, оборванных проводов, разгрызенных и разорванных пластмассовых тарелок - два лежбища. На одном, между скатанных матрасов, сырых одеял с вылезающими перьями и прошлогодних штанов, распласталась туша черной свиньи. Туша спит, спит давно. На другом - неподвижное тело, покрытое чем-то колючим, чем-то вонючим, чем-то жестким и чем-то очень тяжелым. Не слышно ни звука, ни шороха. Только туша и тело. Запах. Запах просачивается сквозь прочие, забивая гарь, псину-свинину, сырость и гнилые перья. Это запах разложения, запах падали, запах смерти. Он не прекращается, не утекает в огромные щели, источник не усыхает и его не съедают, никто не съедает этот источник.... Запах становится все сильнее. Неподвижное тело начинает нюхать воздух. Смерть, что ли? Нипанятна. Неподвижное тело шевелит носом, открывает со злобой и ненавистью глаз, выпрастывает из-под жесткого и тяжелого потную руку. Неподвижное тело шарит вокруг себя, ищет источник, хочет нащупать смерть и передвинуть подальше. Запах становится невыносимым. Пес спит. Тело рывком приподнимает себя вместе со всей прочей гадостью и озирается. Одна мерзость кругом, но что именно умерло? И тело задевает это рукой. Тело чуть не сбрасывает это на пол. То, что это - это именно это, сомнению не подлежит. Уничтожив это еще раз, без возможности восстановления, тело снова забирается вовнутрь всего. И снова становится неподвижным.
Скоро будут и белые шорты, и апельсиновый сок на пляже, и теннис, и чай на солнечной веранде. Очень скоро. Но не сейчас. Сейчас неподвижное тело нуждается в отдыхе. Что-то умерло - выбросим, и не трогайте нас. :)